Дикие нравы - Страница 30

Только когда тарелка полностью опустела, Максим, почувствовал, что вновь вернулся в относительно спокойное и ровное состояние. Потянулся за чашкой кофе и сделал первый, самый вкусный глоток, тягучий горячий напиток, наполнил рот восхитительным ароматом, освежая и успокаивая. Кофе здесь готовили отменный, совершенно не похожий на те суррогаты, что под видом натуральной стопроцентной арабики продавались на бескрайних просторах России бессовестными жуликами. В душе опять шевельнулась злость, но уже будучи настороже, Максим усилием воли в зародыше подавил начинающийся приступ, удивляясь, что за дурацкое настроение владеет им с утра. Все, ну буквально все, раздражает и бесит. Причем не просто злит на обычном бытовом уровне, а бросает в пелену черной не рассуждающей ярости, вводя в такое состояние в котором человек уже просто себя не контролирует. С чего бы это? Вроде бы никаких особых причин для подобного настроя не имеется, все как всегда, ничего особенно поганого в окружающем мире не происходит… К доктору что ли сходить, попросить каких-нибудь успокоительных таблеток? Эта мысль отчего-то показалась смешной, и Максим прыснул в кулак, едва не подавившись кофе. Смех прозвучал таким неестественным резким металлическим звуком, что все еще прятавшаяся за котлами мама в испуге подпрыгнула. Сам Максим ничего не заметил.

Когда кофе подошел к концу, и губы, жадно тянущие последний глоток, хватанули немало скопившейся на дне горькой гущи, он вновь вспомнил про следившего за ним следопыта. На дежурство Максиму нужно было заступать только после полудня, до этого времени он был абсолютно свободен, то есть как раз можно было заняться разъяснением этого малоприятного инцидента и поговорить по душам с Мбонгой. Он пружинисто поднялся из-за стола и решительно зашагал в сторону хижины следопытов, впервые за все время пребывания в лагере позабыв поблагодарить маму за еду. Впрочем, повариха и не ждала сегодня от него слов благодарности. Она обостренным женским чутьем сразу сообразила, что с симпатичным белым воином сегодня что-то не так, что-то непонятное творится у него внутри. Непонятное и от того пугающее. Когда он, закончив есть, поднялся из-за стола, мама еще долго украдкой смотрела ему вслед, чувствуя немалое облегчение от того, что он, наконец, ушел подальше от ее кухни. Внутри этого человека таилась какая-то страшная беда и опасность, старая негритянка ясно чувствовала это, хоть и не смогла бы ни за что объяснить словами.

До тростниковой хижины бамбалов оставалось пройти всего пару десятков шагов, когда Максима окликнул Леший.

— Эй, Макс, где ты бродишь? Я уже весь лагерь оббегал!

Почувствовав нешуточную злость и досаду оттого, что его так бесцеремонно отвлекали от задуманного дела, Максим остановился, выжидательно уставившись на запыхавшегося наемника.

— Тебя Старик срочно к себе вызывает, — едва продышавшись, сообщил Леший. — Давно уже тебя ищу. Иди скорее, он ждет.

— Чего это ему от меня понадобилось? — недовольно пробурчал Максим.

Похоже, разборка с Мбонгой отодвигалась на неопределенный срок, и почему-то это было очень плохо. С черномазым надо было все решить как можно скорее, иначе времени вполне может не хватить. Откуда в нем взялась эта внутренняя убежденность, на что конкретно может не хватить времени, Макс в тот момент ответить бы не смог. Он просто так чувствовал, вот и все.

— Чертов Старик, приспичило же ему именно сейчас! Чего ему надо?!

— Ты знаешь, он мне обычно не докладывает, — удивленно протянул Леший, во все глаза разглядывая Макса.

Что-то в этом пристальном взгляде Максиму очень не понравилось.

— Ну? Чего уставился, на мне узоров нету!

— Да так… — неопределенно мотнул головой Леший. — Дерганный ты какой-то сегодня… Может, случилось чего?

— Тебе что за дело?

— Да так… — мрачно повторил Леший. — К Старику-то пойдешь, или как?

— Пойду! Успокойся! Достали в конец! — уже плохо владея собой, выкрикнул ему прямо в лицо Макс. — Все, уже бегу, теряя тапочки!

Наемник отшатнулся в сторону и, проводив Макса взглядом, незаметно покрутил ему вслед приставленным к виску указательным пальцем.

Начальник охраны квартировал в настоящем сборно-щитовом доме, что было лишним доказательством его высокого статуса и общественного положения. Таких домов, привезенных сюда по частям самолетами, на прииске было всего два. Один занимал главный инженер со своими ассистентами. Во втором располагался штаб охраны и личные апартаменты Старика. Стояли дома друг против друга, как бы лишний раз подчеркивая постоянную вялотекущую вражду, противоположность взглядов и позиций гражданских инженеров и охранников. Мерно рокотал исправно гнавший в дома электроэнергию «дырчик», мощный дизель-генератор, предмет черной зависти всех без исключения наемников. Старику и инженерам, в отличие от охранников, не приходилось постоянно задыхаться с липкой экваториальной жаре. К их услугам были, обеспечивающие приятную прохладу кондиционеры, если к этому добавить еще наличие электрического освещения и мурчащий, сытым котом, прямо под боком холодильник, набитый напитками на любой вкус, вполне можно было представить сборно-щитовые дома неким воплощением рая на земле. Готовый скалить зубы по любому поводу Карабас, рассказывал, что когда привезли и установили в лагере первый модуль, захватившие его инженеры первым делом стащили туда все имевшиеся кондиционеры, установили их в одном из помещений и врубили на полную мощность, тщательно законопатив все щели в дверях и окнах. Примерно через час непрерывной работы кондишнов, температура в комнате опустилась почти до восемнадцати градусов, это при полтиннике снаружи! И как раз в этот момент, кому-то из чернокожих бригадиров работяг с прииска срочно понадобилась какая-то инженерная консультация. Не долго думая, озабоченный своей проблемой, африканец влетел прямо в охлажденную комнату, где кайфовали белые специалисты. Адекватно описать в красках то, что произошло дальше, не мог даже языкастый Карабас. Чернокожий бригадир замер на пороге, закатив глаза, ошеломленный не хуже, чем если бы ему с ходу съездили в лоб дубиной. Еще бы, мгновенный перепад окружающей температуры на тридцать с лишним градусов! После чего смертельно посерел своим иссиня-баклажанным лицом и грохнулся замертво на пол. Никакие меры реанимационного характера, предпринятые перепуганными инженерами, не помогали, до тех пор, пока кто-то не догадался выволочь несчастного обратно во влажную духоту экваториального дня. Лишь на привычной жаре, бригадир начал подавать вялые признаки жизни, а его коже постепенно вернулся нормальный гуталиновый блеск. С тех пор африканцы еще долго боялись заходить в щитовые дома, а наученные горьким опытом инженеры старались все же понижать температуру комнат не так радикально. Макс невольно улыбнулся, вспомнив эту историю и уже заранее предвкушая кондиционированную прохладу штабного модуля.